В области городского благочиния произвол царизма органично перерос в большевистский террор, с 1920 г. не знавший пощады ни к кому, в том числе к нарушителям санитарных норм. Как минимум раз в год весь пролетариат и трудовая интеллигенция поголовно привлекались к уборке улиц — сам дедушка Ленин был вынужден носить свое знаменитое бревно, и хотя в дальнейшем он на субботники не ходил из-за пошатнувшегося здоровья, традиция пережила даже советскую власть.

(Окончание. Начало в № 5, 2009 г.)

 

И в период оттепели решение исполкома Моссовета (от 26.4.1957) почти не оставляло шансов микробам: «Дворы домовладений должны всегда содержаться в чистоте, подметаться по мере необходимости, но не менее двух раз в день. Мусор и сухие отбросы должны собираться в мусоросборники (ящики), которые должны быть всегда плотно закрыты. В неканализованных владениях должны быть устроены помойницы с водонепроницаемыми выгребами, защищенные от дождя и снабженные вентиляционной трубой. Все приемники для мусора и отбросов должны регулярно очищаться» (помойницы — не реже одного раза в 5 дней).

Вывоз мусора производился районными трестами очистки. В жилых домах, где была введена система сбора пищевых отходов (для снабжения подмосковных свинарников), управдомы и коменданты должны были обеспечивать их регулярный сбор и полную очистку бачков.

 

«Плюй, Анка, угощаю»

На улицах, площадях, мостах и бульварах действовали не менее свирепые правила. Во всех перечисленных местах, а также во дворах запрещалось плевать, бросать бумагу, окурки, мусор, за что решение исполкома Моссовета от 22.3.1957 сулило штраф от 10 до 25 руб., налагаемый на месте органами милиции, которые в ту пору не сидели по своим отделениям, а постоянно гоняли по городу с целью кого-нибудь прищучить. Размер штрафа был вполне доступен простому человеку, который, как в советском анекдоте, захотел бы сделать приятное своей подруге. Но при отягчающих обстоятельствах за такие действия можно было угодить в административную комиссию при райисполкоме, которая имела право штрафовать на 100 руб. Тысячи плакатов обращали внимание граждан на то, что чисто не там, где метут, а там где не сорят. На практике чище всего было там, где гражданам начислялись немилосердные штрафы, и этот свой вклад в гигиену власти вносили не жалея себя, однако и эксплуатирующие организации не были оставлены их вниманием.

Уборку мостовых домоуправления обязаны были производить в длину на протяжении всего участка домовладения, а в ширину — до середины улицы (в течение всего дня по мере появления мусора). Это не освобождало от забот трест уборки улиц, который своим чередом в летнее время драил и мыл магистрали, площади и набережные с 24 часов до 7 утра, после чего, по мере необходимости, поливал те же объекты с 11 до 18 часов.

Своего рода научную основу имело удаление домового мусора на усовершенствованные свалки, требуемая площадь которых определялась в 0,3 га на 100 тыс. человек в год (на ту же численность населения требовались 12–15 мусоровозов). Период застоя, возможно, стал золотым веком для городской очистки, вызвав к жизни многочисленные мелкие коммунальные машины. В то время еще никому не приходило в голову использовать в процессе подметания дворов и тротуаров мощные трактора — для этой цели применялись микротягачи (с мотором от «Запорожца» и даже на базе мотоциклетных агрегатов, которые на трех толстых колесиках возили за собой крохотные прицепчики, бочечки, а в необходимых случаях оснащались щеточками). Уже тогда власти задумывались о мирном сосуществовании жителей и коммунальной инфраструктуры — по Инструкции Минкоммунхоза РСФСР от 18.5.1965 «мусоросборники по возможности устанавливаются на расстоянии не ближе 15 м от входных дверей и окон, выгреба для помоев на расстоянии 5 м от фундаментов. Бытовой мусор должен вывозиться не реже 1 раза в три дня, а в периоды года с температурой выше 14–20 градусов — ежедневно».

 

Желания и возможности

Вероятно, так продолжалось бы вечно, если б наша планета имела свою Московскую область — место, самой природой созданное для организации полигонов ТБО. Однако мест, где еще не выливали помоев, все меньше и меньше, а мусора все больше и больше (в прошлом году на земном шаре его набралось свыше 2 млрд. т).

Как признавали еще при советской власти, «вывозимые из населенных мест отбросы представляют значительную санитарную опасность и при неорганизованном сваливании вокруг городов загрязняют почву, воздух, подземные и поверхностные воды, вызывают размножение мух. Поэтому городские отходы должны подвергаться возможно быстрому правильно организованному с технической и санитарной сторон обезвреживанию. Наряду с вредными свойствами городские отбросы содержат большое количество ценных для народного хозяйства составляющих: вторичное сырье и, что самое основное, значительное количество органического вещества, которое может быть использовано как высококачественное органическое удобрение и биотопливо. В качестве основного метода обезвреживания везде, где к этому имеется возможность, рекомендуется переработка их в органическое удобрение и биотопливо». Для обезвреживания мусора опять-таки только рекомендовалось применять полевое компостирование с использованием машин.

Это не мешало директору института Генплана Москвы Яновскому еще в 1978 г. удивлять доверчивых иностранцев тем, что большая часть из 2 млн. т отходов, ежегодно возникающих в Москве, превращаются в компост на восьми заводах и используются в качестве удобрения. Однако и меньшей части, вероятно, хватало для того, чтобы завалить почти доверху имеющиеся в Подмосковье 48 полигонов ТБО суммарной площадью более 800 га. В последнее время 13 из них закрыто по причине переполненности, а оставшиеся имеют коэффициент заполняемости от 0,7 до 0,9. Между тем годовой мусорный урожай увеличился примерно в 10 раз (оценки специалистов расходятся), правда, большую его часть составляют отходы промышленности. Перерабатывается всего 18%, остальное своим чередом попадает на свалки. Совсем недавно объявлено о закрытии наиболее эффектной из них — Саларьевской, отделенной лишь забором от Хованского кладбища (якобы есть мнение организовать в этом приятном месте рай для любителей фристайла). Гигантский стометровый холм мусора нависает над местом последнего упокоения десятков тысяч москвичей, однако жизнь на нем не прекратилась.

 

«Скорей!» — за стеклом товар блестит. «Зачем?» — тихо мусор шелестит

В принципе все необходимое для научной утилизации мусора сделано. Нормативная база разложила все возможные отходы по полочкам, свой уникальный код имеют бой свеклы и свекловичные хвосты, загрязненная мучка и картофельная мезга, стружка древесных плит и пыль асбоцементная, мездра и навоз конский перепревший. Отсюда один шаг до раздельного сбора мусора и его последующей переработки, и надо отдать должное властям — в некоторых районах мусоросортирующие станции уже заработали. Сортировка мусора важна и потому, что мусоросжигательные заводы безопасны лишь до тех пор, пока в них не попадают опасные отходы. С учетом того, что в мусоропроводы летит все подряд, от осветительных приборов до батареек и разбитых градусников, нетрудно понять, что сжигание таких масс может отрицательно сказаться не только на жителях близлежащих районов, но и на обслуживающем персонале. Однако и с переработкой отходов не все так просто, как хотелось бы защитникам окружающей среды. Например, для изготовления компоста важен состав мусора, нужны различные добавки, а еще лучше — биологические активаторы для ферментного разложения. Не лучше обстоит дело с вторсырьем, за исключением разве что металла, который всегда приветствуют разного рода скупки. Даже старая бумага, сбор которой приводил в ужас многие поколения пионеров, может использоваться при переработке не более четырех раз. Качество бумаги определяется длиной волокна, а оно при переработке укорачивается, волокно становится непрочным и нестойким. Вероятно, со временем несколько более заметная часть городских отходов станет попадать на переработку, но забыть о свалках при нынешнем накале потребительского ажиотажа едва ли получится. Нужно быть большим поэтом, чтобы расслышать тихий голос мусора на задворках, призывающего задуматься о том, так ли необходимо хватать все подряд с блестящих прилавков. Еще недавно концепция почти «нулевых отходов» была объективной реальностью — пищевые отходы полностью шли на корм домашнему скоту, стеклянные бутылки мыли и вновь пускали в дело, одежду многократно латали и выбрасывали лишь тогда, когда она уже не поддавалась починке. На новом этапе своего развития, при наличии всех мыслимых и немыслимых возможностей для прожигания жизни, человечество может преодолеть свою болезненную тягу к стяжательству только осмысленно. В этом случае — особенно если нам поможет кризис — не исключено, что мы оставим о себе память более достойную, чем гигантский кьёккенмединг или запачканные пластиковые пакеты, летающие над смиренным кладбищем, перерастающим в двор отбросов.

Н. Голиков